Признание права собственности на имущество по правилам приобретательной давности

Приобретательная давность — важнейший институт, обеспечивающий стабилизацию и устойчивость имущественных отношений. Особую актуальность он приобретает в контексте судьбы выморочного имущества, когда публичный собственник в течение длительного времени не реализует свои правомочия, в то время как другие лица продолжительное время открыто и добросовестно владеют и пользуются указанным имуществом. Примером сложностей, возникающих в подобных ситуациях, является дело в производстве нашей коллегии. Его анализ позволяет сформулировать ряд важных положений, позволяющих получать положительный результат в такого рода делах.  

Обстоятельства дела: 

В начале 1980-х годов гражданину А. была предоставлена квартира в Москве (спорная квартира) по договору социального найма, куда он вселился с супругой Б., сыном В. и лицом Г., которого всегда считал своим отчимом. 

В 1992 году квартира была приватизирована в совместную собственность всех проживающих (А., Б., В. и Г.) без определения долей. 

В 1996 году Г. скончался. Выяснилось, что юридически он не являлся отчимом А., то есть между ними отсутствовала какая-либо семейная связь. Наследники у Г. обнаружены не были, наследственное дело не открывалось. 

Несмотря на это, А., Б. и В. продолжили добросовестно, открыто и непрерывно владеть и пользоваться всей квартирой как своей собственной, производя ремонт и неся все расходы по ее содержанию. 

Поскольку соглашение об определении долей между собственниками указанной квартиры заключено не было, А., Б. и В. были вынуждены обратиться в суд в 2025 году с целью определения их долей и признания за ними права собственности на долю Г. в порядке приобретательной давности. 

В ходе процесса Департамент городского имущества г. Москвы (далее ‒ ДГИ г. Москвы) предъявил встречный иск, требуя признать долю Г. выморочным имуществом и обратить ее в собственность муниципального образования. 

Ключевой вопрос в споре: возможно ли в сложившейся ситуации применение правил приобретательной давности, является ли владение квартирой указанных лиц добросовестным? 

Ответ на этот вопрос положительный. Владение является открытым, добросовестным и непрерывным, несмотря на то, что А., Б. и В. знали, что спорная доля в праве собственности на квартиру принадлежала ранее Г., наследственное дело за которым не открывалось.
На чем основано это утверждение? Рассмотрим более подробно.

Действующее законодательство РФ допускает возникновение общей совместной собственности (т.е. без определения долей) лишь в двух случаях (ст. 244 ГК РФ):

• на имущество, приобретенное супругами в браке на общие средства (совместно нажитое имущество);

• на имущество крестьянского (фермерского) хозяйства (КФХ).

Тем не менее, на момент приватизации спорной квартиры действовала редакция ст. 2 Закона от 04.07.1991 № 1541-1 «О приватизации жилищного фонда в РСФСР», которая предоставляла нанимателям право приобрести жилое помещение именно в совместную собственность (т.е. без определения долей). Реализуя это право, А., Б., В. и Г. приобрели квартиру на праве общей совместной собственности и вплоть до 2025 года не определяли свои доли. 

В соответствии со ст. 3.1 Закона от 04.07.1991 № 1541-1 «О приватизации жилищного фонда в РСФСР», введенной в действие с 26.11.2002 г., «в случае смерти одного из участников совместной собственности на жилое помещение, приватизированное до 31 мая 2001 года, определяются доли участников общей собственности на данное жилое помещение, в том числе доля умершего. При этом указанные доли в праве общей собственности на данное жилое помещение признаются равными». 

Поскольку Г. скончался, не оставив наследников, соглашение об определении долей между собственниками отсутствует, доли А., Б., В. и Г. должны быть определены как равные, по 1/4 у каждого.

В силу ст. 1151 ГК РФ в случае, если отсутствуют наследники как по закону, так и по завещанию, либо никто из наследников не имеет права наследовать или все наследники отстранены от наследования, либо никто из наследников не принял наследства, либо все наследники отказались от наследства и при этом никто из них не указал, что отказывается в пользу другого наследника, имущество умершего считается выморочным.

Жилые помещения, являющиеся выморочным имуществом, переходят в порядке наследования по закону в собственность соответствующих городского или сельского поселения, муниципального района (в части межселенных территорий) либо муниципального, городского округа. 

Согласно абз. 2 ч. 1 ст. 1152 ГК РФ для приобретения наследства наследник должен его принять. При этом для приобретения выморочного имущества принятие наследства не требуется.
Учитывая изложенное, необходимо констатировать: после смерти Г. его доля (1/4) в праве собственности на спорную квартиру приобрела статус выморочного имущества и перешла в собственность г. Москвы.

В соответствии со ст. 218 ГК РФ лицо может приобрести право собственности на имущество, не имеющее собственника, на имущество, собственник которого неизвестен, либо на имущество, от которого собственник отказался или на которое он утратил право собственности по иным основаниям, предусмотренным законом.

Согласно ст. 234 ГК РФ, лицо, не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет, приобретает на него право собственности. 

Поскольку в рассматриваемом деле срок владения выморочным имуществом превысил 29 лет (при требуемых 15), то возникли предпосылки для признания за истцами права собственности на это имущество по правилам приобретательной давности. 

Однако одного лишь факта владения имуществом в течение срока, превышающего 15-летний период, недостаточно для приобретения права собственности на него по давности владения. 

Необходимо, в частности, установить следующие критерии владения[1]:

1. Открытость (лицо не скрывает факта нахождения имущества в его владении. При этом принятие обычных мер по обеспечению сохранности имущества не свидетельствует о сокрытии этого имущества);
2. Добросовестность (лицо, получая владение, не знало и не должно было знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности); 
3. Непрерывность (владение по общему правилу не прекращалось в течение всего срока. При этом передача давностным владельцем имущества во временное владение другого лица не прерывает давностного владения. Также не наступает перерыв давностного владения в том случае, если новый владелец имущества является сингулярным или универсальным правопреемником предыдущего владельца);
4. Владение «как своим собственным» (исключает владение по договору (аренды, безвозмездного пользования) или в силу иных законных оснований).

Учитывая необходимость установления всей совокупности рассмотренных условий, в судебной практике ключевым предметом спора неизменно остается критерий добросовестности. Это подтверждается и в настоящем случае, ведь А., Б. и В. заведомо знали о смерти Г. и отсутствии у него наследников. Основываясь на данных обстоятельствах, позиция уполномоченного органа по управлению недвижимым имуществом муниципалитета строится на двух основных аргументах.

Отсутствие правового основания: сам по себе факт проживания и оплаты коммунальных услуг в квартире, которая к тому же принадлежит истцам на праве собственности, не является основанием для возникновения у них какого-либо права на долю умершего собственника. Эти действия свидетельствуют лишь о фактическом необходимом пользовании имуществом, но не о намерении владеть им как своим собственным, будучи осведомленными об отсутствии такого титула.

Осведомлённость о незаконности владения: владение не может быть признано добросовестным, поскольку истцы изначально знали об отсутствии у них какого-либо юридического титула на часть имущества, принадлежащую лицу Г. Это подтверждается тем, что истцы не являются наследниками умершего собственника, не состоят с ним в родственных отношениях и не заключали каких-либо сделок в отношении данной части недвижимости, которые могли бы легализовать их владение. 

В своей правовой позиции ДГИ делает вывод о том, что «такое владение и пользование нельзя признать добросовестным в контексте ст. 234 ГК РФ», следовательно, приобретение имущества на основании приобретательной давности ‒ невозможно. 

Однако на неправомерность такой позиции неоднократно обращали свое внимание как Конституционный суд, так и Верховный суд, указав, что важно учитывать следующее:

Для приобретательной давности правообразующее значение имеет прежде всего не отдельное событие, состоявшееся однажды (как завладение вещью), а добросовестное длительное открытое владение, когда владелец вещи ведет себя как собственник, при отсутствии возражений со стороны других лиц. 

Критерий добросовестности, закрепленный в п. 15 Постановления Пленумов ВС РФ № 10 и ВАС РФ № 22 от 29.04.2010, представляет собой сложное оценочное понятие, содержание которого варьируется в зависимости от категории дела. Так, добросовестность давностного владения, добросовестность приобретателей в виндикационных спорах, спорах об оспаривании сделок являются разнородными понятиями, требуют установления различных юридически значимых обстоятельств и ни в коем случае не подлежат отождествлению. 

Добросовестность применительно к положениям о приобретательной давности предполагает в первую очередь, что вступление во владение не было противоправным, совершено внешне правомерными действиями, а также основывается на этих же началах на протяжении длительного времени (5 / 15 лет). 

Вместе с тем добросовестное заблуждение давностного владельца о наличии у него права собственности на имущество положениями ст. 234 ГК РФ не предусмотрено в качестве обязательного условия для возникновения права собственности в силу приобретательной давности. Напротив, столь длительное владение вещью, право на которую отсутствует, предполагает, что давностный владелец способен знать об отсутствии у него такого права, особенно в отношении недвижимого имущества, возникновение права на которое, по общему правилу, требует формального основания и регистрации в публичном реестре. 

Учитывая изложенное, Конституционный суд в Постановлении от 26.11.2020 № 48-П приходит к выводу, что трактовка судами добросовестности владения, требующая от владельца первоначальной уверенности в своем праве собственности, противоречит целям применения ст. 234 ГК РФ. Подобный подход лишает лицо, которое длительно, открыто и добросовестно владеет имуществом, несёт бремя его содержания и не нарушает права третьих лиц, возможности легализовать своё положение. 

Обоснованность указанной позиции находит свое подтверждение, в частности, в практике Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда, допускающей приобретение права собственности в силу приобретательной давности в тех случаях, когда давностный владелец знал или должен был знать об отсутствии у него оснований для возникновения права собственности[2].

Таким образом, осведомленность давностного владельца вещи о существовании у нее собственника, сама по себе не является безусловным доказательством недобросовестности владения. Ключевое значение имеют фактические действия владельца: правомерное вступление в длительное, открытое и непрерывное владение имуществом как своим собственным, несение бремени его содержания и отсутствие претензий со стороны третьих лиц. Именно такой подход в применении норм о приобретательной давности соответствует целям рассматриваемого правового института и обеспечивает конституционные принципы правовой определенности, стабильности и предсказуемости гражданского оборота. 

Применительно к обстоятельствам описанного в настоящей статье дела: осведомлённость А., Б. и В. о смерти Г. и об отсутствии у него наследников сама по себе не может служить доказательством недобросовестности давностного владения, в связи с чем доводы ДГИ г. Москвы в этой части судом при вынесении решения учтены не были.

Как уже было отмечено, для применения правил приобретательной давности в силу ст. 218 ГК РФ необходимо «исключить» первоначального собственника на вещь. Данное положение основано на классическом римском постулате, который провозгласил Публий Ювентий Цельс-сын (около 67—130 гг. н. э., D.XIII.VI.5.15): «не может быть собственность или владение двоих в полном объеме, но они имеют собственность в части на все тело нераздельно»[3]. Эта логика пронизывает весь институт права собственности, в том числе общей: не может быть несколько исключительных прав собственности на одну и ту же вещь, но одно право собственности на одну и ту же вещь вполне может принадлежать нескольким лицам, например, при долевой или совместной собственности. Так, существование у одного лица полного права собственности на вещь делает невозможным наличие такого же права у любого другого лица. Одно право собственности исключает другое. Нарушение этого принципа привело бы к абсурду, например, к возможности двойного отчуждения одной и той же вещи разными лицами. 

В Постановлении КС РФ от 26.11.2020 № 48-П указывается, что для приобретения права собственности в силу приобретательной давности не является обязательным, чтобы собственник, в отличие от положений ст. 236 ГК РФ (отказ от права собственности), совершил активные действия, свидетельствующие об отказе от собственности или объявил об этом. Достаточным является то, что собственник в течение длительного времени устранился от владения вещью, не проявляет к ней интереса, не исполняет обязанностей по ее содержанию, вследствие чего вещь является фактически брошенной собственником. Такую же позицию занимает и Верховный суд РФ при разрешении аналогичных дел[4]. 

В частности, проводя различие между неперсонифицированным интересом публично-правового образования и интересом конкретного гражданина Конституционный суд в Постановлении от 22 июня 2017 г. № 16-П отметил:

Переход выморочного имущества в собственность публично-правового образования независимо от государственной регистрации права собственности и совершения публично-правовым образованием каких-либо действий, направленных на принятие наследства, не отменяет требования о государственной регистрации права собственности. Собственник имущества, по общему правилу, несет бремя содержания принадлежащего ему имущества, что предполагает и регистрацию им своего права.

Бездействие публично-правового образования как участника гражданского оборота, не оформившего в разумный срок право собственности, в определенной степени создает предпосылки к его утрате.

В соответствии с обстоятельствами описанного в настоящей статье дела публично-правовое образование, наделенное полномочиями по учету имущества, регистрации граждан, а также регистрирующее акты гражданского состояния, включая регистрацию смерти граждан, в течение более 29 лет интереса к выморочному имуществу умершего лица Г. не проявляло, о своих правах не заявляло, право собственности в ЕГРН не регистрировало, исков об истребовании имущества не предъявляло, на учет в соответствующий жилищный фонд социального использования не включало (абз. 6 п. 2 ст. 1151 ГК РФ), каких-либо иных фактических и юридических значимых действий в отношении спорного имущества ‒ не осуществляло. Такое бездействие ДГИ г. Москвы при учете добросовестного владения истцами спорным имуществом на протяжении более 29 лет, безусловно, создает предпосылки к утрате права собственности Москвы на него и к его приобретению истцами. 

Кроме того, при рассмотрении аналогичных споров подлежат учету сроки исковой давности. Не ограничиваясь возражениями по существу спора, а предъявляя встречные исковые требования о признании права собственности на выморочное имущество и его передаче во владение соответствующему муниципальному образованию, уполномоченный орган исполнительной власти заявляет по своему характеру виндикационные требования. Аналогичный вывод содержится в том числе в Определении ВС РФ от 20.02.2018 г. № 5-КП8-3. 

Вместе с тем, согласно ст. 196 ГК РФ срок исковой давности для виндикационных исков (исков об истребовании имущества из чужого незаконного владения) составляет 3 года. При этом указанный срок является субъективным и начинает течь с момента, когда лицо узнало или должно было узнать, что его право нарушено и кто является надлежащим ответчиком по иску (п. 1 ст. 200 ГК РФ). 

Публично-правовому образованию, обладающему полномочиями по учету имущества, регистрации граждан, а также осуществляющему регистрацию актов гражданского состояния, о смерти Г. должно было стать известно в 1996 году в связи с регистрацией его смерти и снятием с регистрационного учета в спорной квартире. При таких обстоятельствах срок исковой давности по требованию ДГИ г. Москвы к А., Б. и В. истек в 1999 г. 

В соответствии с абз. 3 ст. 199 ГК РФ, п. 15 Постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 № 43 истечение срока исковой давности является самостоятельным основанием для отказа в иске (абз. 2 п. 2 ст. 199 ГК РФ). Если будет установлено, что сторона по делу пропустила срок исковой давности и не имеется уважительных причин для восстановления этого срока для истца (причем только физического лица в силу ст. 205 ГК РФ[5]), то при наличии заявления надлежащего лица об истечении срока исковой давности суд вправе отказать в удовлетворении требования только по этим мотивам, без исследования иных обстоятельств дела. 

Таким образом, заявленное ДГИ г. Москвы требование не подлежало удовлетворению, в том числе вследствие пропуска срока исковой давности, который, в частности. не мог быть восстановлен, на что адвокаты нашей коллегии указывали в рамках судебного разбирательства. 

Учитывая целевое назначение института приобретательной давности (возврат в гражданский оборот бесхозяйного имущества) и нашу судебную практику можно сделать вывод, что при рассмотрении аналогичной категории дел подлежат установлению следующие юридически значимые обстоятельства:

1. Фактическая бесхозяйность вещи (не имеет собственника / собственник неизвестен / собственник отказался (утратил право по иным основаниям).

2. Давность владения (15 и более лет для недвижимого имущества).

3. Открытость владения (лицо не скрывает своего владения).

4. Добросовестность владения (не исключает ситуации, при которой давностные владельцы будут знать об отсутствии у них права собственности на вещь. Настоящий критерий в большей степени имеет направленность на установление факта первоначального завладения вещью, исключающего возможность применения правил приобретательной давности, например, к краденной вещи). 

5. Непрерывность владения (лицо по общему правилу не прерывает намеренно свое владение). 

6. Владение вещью как своей собственной (т.е. не по договору).

7. Соблюдение сроков исковой давности при заявлении органами исполнительной власти самостоятельных требований, представляющих собой в действительности виндикационные.

Подобный подход к рассмотрению и разрешению аналогичной категории дел помогает нам в защите интересов наших доверителей, и полностью согласуется с устоявшейся в настоящее время правоприменительной практикой[6]. 

Соавтор статьи — старший юрист МКА «ЮрСити» Матвей Зимников.

Источник: Закон.ру